Дом 5

Дом 5 находится на той же 1-й Поперечной улице (рис. 78). Занимаемая домом площадь равна 224 м2. Вход в дом, шириной 1.85 м, устроен со стороны улицы. В отличие от других, ранее раскопанных жилых зданий, входной проем здесь не прямо вводит во двор, а отделен от него коридорообраз-иым проходом 35; его длина 4.25 м, ширина 1.95—2.10 м. В своем северо-восточном конце он имел дверь; ширина проема 1.40 м. Далее расположен узкий, вытянутый с северо-запада на юго-восток двор, с трех сторон которого находятся жилые и хозяйственные помещения.

Рис. 78. План дома 5 на участке I.

Рис. 79. Двор дома 5. Вид с юго-востока.

Двор вымощен каменными плитами: преобладают большие массивные плиты с хорошо выровненной наружной поверхностью (рис. 79). Во дворе нет водостока, посредством которого атмосферные осадки могли бы удаляться за пределы усадьбы. По-видимому, здесь устроен поглощатель в виде прямоугольной ямы (0.40x0.80 и), вырубленной в скалистом материке рядом с входом в помещение 36.

По обе стороны от коридира 35 расположены хозяйственные помещения. Из них помещение 36 (2.90x5.90—6.10 м, ширина 2.90 м) несомненно было кладовой, где хранились запасы продовольствия. Это подтверждают сохранившиеся два днища больших глиняных пифосов; в одном из них имеются свинцовые скрепы — следы ремонта пифоса, произведенного еще в древности. Приблизительно на 0.30. м пифосы впущены своей нижней частью в пол, для чего в скальпом материке сделаны специальные вырубы. На дне пифоса, находящегося ближе к входу, обнаружено значительное количество зерен пшеницы (рис. 80).

Дверной проем, соединявший помещение 36 с двором, разрушен. Но сохранившиеся плиты порога позволяют точно определить и местоположение двери, и ширину пролета — 1.10 м. Под завалом камня в помещении были обнаружены: обломки разбитых пифосов, кусок каменной круглой крышки, пирамидальная глиняная подвеска, отщеп кремня.

Симметрично помещению 36 по другую сторону коридора находится помещение 34 (2.90x5.60 м); оно сообщалось только с двором. Пол в помещении земляной, лишь кое-где по его поверхности рассеяны небольшие каменные плитки. Шесть каменных плит, расположенных вдоль юго-западной стены, образуют загородку. Поставленные на ребро плиты вкопаны в пол и возвышаются над ним на 0.30 м; расстояние между плитами и стеной 0.25 м (рис. 81). По-видимому, помещение служило хлевом для коз, овец. Загородка, устроенная перед юго-западной стеной, выполняла функции ясель и служила для засыпки корма. Отгороженное короткой стеной небольшое пространство (32) в северо-западной части двора (1.60x3.60 м) служило маленьким сараем или кладовой.

Главные помещения дома, 30 и 31, занимают северо-восточную половину усадьбы. Каждое из них имеет вход только со двора, между собой они не сообщались. Хотя стена, разделяющая комнаты 30 и 31, сильно разрушена и от нее на значительном протяжении уцелел только один нижний ряд кладки, тем не менее можно с полной уверенностью говорить, что в этой стене дверного проема не было. Подтверждением тому служит находящаяся в помещении 31, вдоль его северо-западной стены, загородка, составленная из ряда врытых в пол плит; загородка несколько деформирована, часть плит сдвинута со своих мест. Существование такой загородки около стены исключало возможность устройства здесь дверей.

Помещение 31 (5.20x6.70 м) имеет глинобитный пол, расположенный на 0.60 м ниже уровня вымостки двора. Стены сохранились в высоту до 0.50—0.90 м, но и некоторых местах они сильно пострадали в результате производившейся на городище добычи камня. Юго-западная стена, обращенная в сторону двора п уцелевшая на всем своем протяжении, имеет высоту 0.30— 0.90 м. Лежащая на своем месте плита дверного порога дает возможность определить местонахождение входа и выяснить его ширину — 1.07 м. Верхняя поверхность порога находится на высоте 0.45 м от уровня пола. Надо полагать, что вход имел по крайней мере одну-две каменные ступени, примыкавшие к порогу с северо-восточной стороны.

В глиняном полу близ восточного его угла имеется прямоугольной формы углубление (0.30x0.40 м, глубина 0.20 м), обложенное внутри плитками известняка. Назначение его но совсем ясно. Возможно, в него входил своим нижним концом деревянный столб, поддерживавший перекрытия. Точно такая же деталь внутреннего устройства была выявлена в 1939 г. при раскопках в Тиритаке помещения 1 в «доме рыбака» 111—IV вв (MИA, № 25, стр. 112, рис. 112 (рядом с ми-шей для «строительной жертвы»); см. там же план на стр. 107.). Разница лишь в том, что там четырехугольная «ямка» в полу, облицованная изнутри каменными плитками, находится непосредственно возле стены, тогда как в помещении 31 ее отделяет от ближайшей стены пространство около 1 м.

Почти в центре помещения возвышается каменный «столик» — образованное из нескольких плит возвышение (0.50x0.50 м, высота 0.30 м).- Аналогичное сооружение было, как известно, открыто и в соседнем доме, где оно также расположено в центральной части комнаты.

Рис. 80. Раскопки кладовой 36 с пифосами.

Рис. 81. Помещение 34 (хлев) с каменными яслями.

Северный угол комнаты занят каменной кладкой. Передняя ее сторона, сложенная из трех рядов более крупных камней, имеет дугообразное очертание. Таким образом, в углу находилась полукруглая площадка высотою 0.50 м. Нечто подобное было обнаружено ранее еще в помещении 4, где найден жертвенник с человеческим черепом.

У ceвepo-восточной стены помещения 31 сохранилась загородка. Одна сторона ее состоит из двух поставленных на ребро (и впущенных своей нижней частью в пол) плит, а другая, параллельная первой и отстоящая от нее на 0.55 м, сложена из нескольких камней; высота этого сооружения 0.60 м.

Близ входа, у юго-западной стены, находится печь; корпус ее состоит из вертикальных плит, внутри топки возвышаются три каменных столбика, поддерживавших глиняную плиту, которая перекрывала топку. Рядом с печью в полу сделана неглубокая яма для золы, выгребавшейся из печи.

Как и в других уже исследованных домах Илурата, в помещении 31 рядом с печью сооружен из трех плиток известняка маленький очажок высотой 0.20 м, имеющий в плане форму буквы П.

На полу, неподалеку от очага, лежал прекрасно сохранившийся четырехуголь-ный гранитный жернов от ручной мельницы (ср. рис. 132). Размеры: 0.50x0.56 м, высота 0.12—0.14 м. Хорошо сохранились бороздки, высеченные на нижней стороне жернова. Настоящая находка заставляет вспомнить соседний дом, при раскопках которого в комнате 27 рядом с очагом также оказался подобного типа каменный жернов. Отличная сохранность жернова, найденного в помещении 31, позволяет отметить существенную деталь его устройства: па двух взаимопротпвоположпых сторонах близ основания сделаны полукруглые вырубки (Точно такой же четырехугольный цельный жернов найден в 1953 г. на участке III в помеще-щении 22. см. стр. 125). Наличие их показывает, что деревянная горизонтальная рукоятка, служившая для толкания жернова и накладывавшаяся на него сверху в специально устроенные для этой цели углубления, была с двух сторон связана с основанием жернова при помощи железных стержней. Верхние концы последних соединялись с рукояткой, а нижние входили в выемки, где они были закреплены свинцовой заливкой (В 1953 г. при раскопках Порфмия был най-ден аналогичный формы жернов позднеэллини-стического времени; у него также имеются две выемки для железных упоров рукоятки, при этом в одной из выемок сохранилось свинцовое заполнение и кусок железного стержня). Ручные мельницы с такого рода четырехугольными жерновами появились у древних греков еще в V—IV вв. до н. э. я применялись в домашнем мукомолии до конца античной эпохи. Изображение на известной беотиискои чаше (В, Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. Л.—М., 1949, стр. 101.), где в числе орудий мукомольного производства показана и работа с помощью четырехугольных жерновов, хорошо разъясняет, как последние действовали (рис. 82, 2) (Delos, XV1II, Paris, 1938, стр. 128, рис.156.). На рис. 82, 2 дана реконструкция илуратского жернова, найденного в помещении 31( Реконструкция выполнена А. Н. Карасевым.). Заметим, что в илуратских жилищах наряду с четырехугольными жерновами встречаются и круглые жернова от ручных мельниц ротационного действия. Трудно сказать, какого типа мельницы преобладали.

Рис. 82. Мельница с четырехугольным жерновом.

1 — изображение мельницы на чаше эллинистического времени (по Деонна); 2 — реконструкции илуратской мельницы.

В помещении 31 обнаружено еще и другое орудие для переработки хлебных злаков. Возле юго-восточной стены стоит каменная ступа, притом несколько необычного устройства. Кроме центрального углубления (его диаметр 0.22 м, глубина 0.52 м), присущею каждой ступе, у данного экземпляра имеются еще два дополнительных круглых углубления, расположенных в угловых частях ступы (рис. 83). Следует полагать, что данная ступа, обладающая тремя рабочими ячейками, была приспособлена для изготовления не одного какого-нибудь продукта, а нескольких его разновидностей.

Рис. 83. Каменная ступа из помещения 31. Вид сверху.

Среди керамических находок, большая часть которых состояла из обломков обычных амфор (главным образом, боспорских) и лепных сосудов, обнаружена глиняная форма для изготовления открытого типа светильников в виде «лодочки» (рис. 84, 1). Сырой глиной обмазывались стенки и дно формы, после высыхания глины светильник вынимали из формы и подвергали обжигу, вероятно в домашней печи. Вряд ли следует предполагать, что изготовление светильников здесь преследовало цели сбыта. Вероятно, формой пользовались по мере надобности делать светильники для нужд дома.

Соседнее помещение 30 (4.35—4.65х 7.60м) имеет со стороны двора вход шириной 1.10 м.

Хорошо сохранились четыре каменные ступени, уложенные в дверном проеме. Такой ступенчатый спуск был совершенно необходим, так как пол лежит на 0.65 м ниже вымостки двора. Пол состоит из сплошного плитового пастила. В средней части помещения устроена загородка, примыкающая к северо-восточной стене. Одна поперечная плита замыкает загородку в юго-заиадном со конце. Внутренняя ширина загородки 0.40—0.50 м, пол в ней промазан глиной. Сделана загородка не особенно тщательно, входящие в нее плиты производят впечатление случайно подобранного материала — они разных размеров, различной толщины. Юго-восточная сторона в значительной своей части состоит из более высоких плит (до 0.93 м), чем северо-западная, в которой к тому же имеются небольшие промежутки между отдельными плитами.

Рис. 84. Керамические изделия.

1 — глиняная форма для светильников; 2 — обломок масло-бойки.

Рис. 85. Надгробие с надписью.

Одна из плит, обнаруженная в помещении 30 (рис. 85), оказалась надгробием с пятистрочной греческой надписью. Плита лежала выше пола на 0.40 м. Возможно, она выпала из кладки стен при разрушении их. Несомненно одно: надгробие оказалось здесь в результате вторичного использования его в качестве строительного материала. Размеры плиты: высота 0—57 м, ширина 0.51 м, толщина 0.175 и. Неровный верхний край плиты подтверждает, что от надгробия при вторичном использовании была отломана его верхняя часть, в настоящее время отсутствующая. Повреждепность поверхности левого края плиты, а также верхнего правого угла является причиной того, что первые две строки сверху уцелели не полностью. В начале первой строки отсутствует бывшая здесь еще одна буква, в конце той же строки утрачены, очевидно, две буквы. Из них одна, стоящая рядом с WWWWД, была I («йота), как на это указывает сохранившаяся нижняя часть буквы, представленная вертикальной чертой. В начале второй строки пострадала первая, начальная буква, от которой уцелела только правая нижняя часть в виде наклонной черты. Дополнив недостающие буквы, надпись следует читать:

Перевод:

посвятили собственному (т. е. родному) брату Матридору стелу памяти ради, возрадуйтесь!

Восстановление первого слова, хотя и предположительное, нельзя все же непризнать весьма вероятным. Здесь, вероятно, ради большой торжественности применено в смысле «пожертвовали», «посвятили». Имя Метродор представлено в дорийской форме с передачей первого слога посредством буквы А. Что касается буквы I, которой заменена законно полагающаяся здесь буква О, то это или описка, или отражение местного, «провинциального» произношения имени, что нам представляется вполне возможным, особенно учитывая относительно позднее время, которому принадлежит надпись. Дифтонг AI в конце последнего слова, очевидно, фонетически соответствовал (в период, когда создавалось надгробие) букве Е.

Чтобы выяснить время илуратского надгробия, мы сопоставили его с точно датированными боспорскими надписями. При этом удалось установить, что надгробие, найденное в Керчи (на Глинище) в 1913 г., и обозначенное 133 г. (ПАК, вып. 10, стр. 59), поразительно сходно с илуратской стелой по форме букв. Здесь смело можно говорить о почти полном тождестве начертания всех букв. Сравнение же с более поздними надписями (Например, фрагмент надгробия фиасота Агафа, сына Паппы (210 г.), изданный В. В. Шкориилом, там же, стр. 31.) не дает уже столь близкого сходства, как в случае, указанном выше. Полагаем поэтому, что наиболее вероятной датой илуратского надгробия надо признать вторую четверть II в.

Издавая это надгробие, Б. 13. Шкорпил сделал вполне правильный вывод: «Следовательно, между членами одного и того же фиаса существовали отношения родных братьев и что фнас составлял как бы одну семью. . . ». Естественно, должен возникнуть вопрос: не был ли и Матридор, упоминаемый в илурат-ском надгробии, членом религиозного союза, фиаса? Не было ли устроено надгробие Матри-дора на его могиле благодаря заботам собратьев по фиасу? К сожалению, отсутствие верхней части надгробия с соответствующими строками надписи лишают возможности сделать вывод, который достаточно определенно отвечал бы на поставленные вопросы. Единственная прямая аналогия, которая имеется сейчас и уже упоминалась выше, делает весьма вероятным предположение, что илуратская надпись относится к группе надгробий фиасотов. Вместе с тем наличие ряда других примеров с употреблением прилагательного в надгробиях, которые не были связаны с фиасотами, заставляет нас проявить некоторую осторожность в отношении окончательного вывода.

Надгробие, найденное в помещении 30 и являющееся первым эпиграфическим памятником из Илурата, попало в завал при разрушении стен здания. Очевидно, по прошествии какого-то периода надгробие было взято с некрополя и использовано в качестве строительного материала.

В заключение отметим, что при раскопках дома 5 и во дворе, и в помещениях обнаружены в небольшом количестве обломки черепиц, что подтверждает существование черепичных кровель.

Вещевой материал (больше всего дало помещение 31) состоял преимущественно из обломков лепной керамики, как всегда преобладающей в Илурате, и амфор (главным образом, боспорских) III в. Во дворе найден обломок каменного топора, относящегося к периоду бронзы.

Среди битой керамики, разбросанной по двору, были собраны куски сосуда, которые удавалось восстановить. Это круглая красноглиняная чашка с прямыми стенками и плоским дном, к которому снизу были приделаны три ножки (они не сохранились). В стенках и дне проделаны сквозные дырки.

Внутри поверхность покрыта белой глиной (рис. 646, 2).1

Находки таких сосудов в других домах уже упоминались выше. В восточном углу помещения 30, в промежутке между плитами, образующими сплошной настил, оказалось углубление, в котором лежал костяк собаки.

Сверху он был перекрыт слоем глины до уровня плитового пола. Проще всего было бы объяснить несколько неожидашюе наличие такого захоронения внутри иомещения тем, что любимую собаку хозяева похоронили у себя в доме. Кажется все же более вероятным, что погребение собаки в доме было ритуальным. По-видимому, в данном случае мы имеем дело с проявлением того же обычая, который засвидетельствован находкой скелета со-

баки в глинобитном заполнении дверного проема мавзолея, открытого в скифском Неаполе (Эту интересную подробность, которую дали раскопки мавзолея, нам сообщил А. II. Карасев, лично производивший расследование входа в мав-золей в 1У48 г.). Последнее вполне подтверждает, что у местного населения практиковалось принесение собаки в жертву, очевидно в целях обеспечения безопасности. Таким образом, выявленное в помещении 30 своеобразное захоронение дает еще один штрих, который подтверждает живучесть местных обычаев у населения Илурата (В этой же связи уместно вспомнить, что рядом с одним из скифских погребений классического периода, открытым в районе Нимфея, была обнаружена могила с захоронением лошади и собаки (Е. A. Gardner. Ornaments and Armour from Kertch in the New Museum at Oxford. JHS, V, 1884, стр. 63).).

На главную  |  Общая библиография |  В библиотеку |   [1]  |  [2]  |  [3]  |  [4]  |  [5] |  [6]  |  [7]  |  [8] |  [9] |  [10]  |  [11]  |  [12]  |  [13]  |  [14]  |  [15]  |  [16]  |  [17] |  [18]  |  [19] |  [20]  |  [21]  |  [22]  |  [23]  |  [24]  |  [25]  |  далее